Впрочем, все быстро сходило на нет, когда существо из другой реальности оставалось на ПМЖ, а здание училось сосуществовать с новым жителем.

Паника по поводу насильно перерожденных духов катилась по мирам и измерениям, где знали про магию, со скоростью света, хотя, на самом деле, представляла собой все же звуки. Слова и фразы, оброненные кем-то из риэлторов, полицейских или ОМОНа.

В результате, некоторые принялись вызывать подмогу из Академии или магической полиции чаще, чем больные вегето-сосудистой дистонией скорую помощь. Оксану с Вердисом отправили на задание, зная, что там ничего опасного.

Ну кроме истерики владельцы здания, которую красочно описывал Вердис, тряся руками и дергаясь, как в припадке.

«Боже мой! Что делать, что делать? Как жить в таком страшном мире?»

Оксана уверяла, что зертал нахмурился и выдал:

«Могу помочь — раз и навсегда».

«С чем?» — не поняла жертва варварского юмора.

«С жизнью, естественно! Убиваю быстро и почти безболезненно. Во всяком случае, никто не жаловался. Или они уже не могли этого сделать?»

Ответ зертала прекратил истерику владелицы здания с пришлым, причем, до самого конца проверки тандемом.

Повезло ребятам. Ничем не рисковали, развлеклись, похихикали, навыки потренировали… Все сразу и без риска для здоровья…

А нам с Латом опять не повезло. Или нас намеренно испытывали? Из-за пресловутой «полной совместимости», которую заметила Клементина?

***

Стоп! А она имеет какое-то отношение к тому, как описывал Лат совместимость с избранницей? Внутри меня что-то перещелкнуло. Я посмотрела на фета, вспомнила, как отважно и почти безрассудно он вставал между мной и опасностью. Временами чудилось — еще немного и парню достанется. А пару раз и, правда, доставалось…

Неужели рисовался? С угрозой потерять глаз, ухо или вообще стать инвалидом? Не слишком ли много усилий ради статуса красавчика, способного любую соблазнить и влюбить в себя?

В первую минуту захотелось сказать Лату нечто приятное, затем поцеловать его, а потом… потом между нами будто рухнула каменная стена.

Я просто не могла… не верила… не понимала себя… запуталась…

Да что, черт побери, со мной происходит?

Не-ет! Это уже не гормоны, не тараканы, которые в голове некоторых женщин порой устраивают те еще митинги… Это нечто куда большее, мощное и определенно внешнего происхождения.

Конечно, как истинная женщина я способна сама придумать, обидеться на собственные домыслы и даже предъявить претензию ни в чем не подозревающему мужчине… Но здесь крылось нечто иное…

Ладно, потом разберемся.

Пока мы с Оксаной пытались набросать в тетрадях-планшетах сочинение на тему «Как я провел задание для тандема» парни делали чай и открывали все пачки печенья, что нашли в шкафчиках общей гостиной.

Много сладостей и выпечки мы с приятельницей не держали — старались сохранять форму. Но соленые крекеры и любимые нами слоеные сердечки всегда наполняли две вместительные металлические округлые емкости.

Ребята открыли их, поставили на столик, устроились рядом на диване и заботливо поставили перед нами чашки с мятным чаем. Типа, успокойтесь, землянки, после опасных заданий. Так легче думается.

— Ну? Как успехи? — уточнил Лат, пристраиваясь рядом.

Я ощутила теплый бок фета. Немедленно захотелось отодвинуться и одновременно остаться на месте. Мда, по части душевных метаний и противоречий я дам фору любому шизофренику, что в одну минуту возмущается правительством, «обложившим» налогами до невозможности, а в следующую — рыдает над безвременно умершим Пушкином. Много столетий назад умершим, но какое это имеет значение.

Вместо ответа я торжественно вручила Лату тетрадь-планшет. Фет внимательно проштудировал опус на тему, как удачно использовать заколки и шпильки, если хочешь добить нежеланного ухажера, прикидываясь, будто лишь оправляла прическу. Усмехнулся, и кивком согласился.

Вечерело. За окнами зажигались фонари, мгновенно прореживая густе сумерки.

В небе блеклыми призраками появлялись звезды микромира Академии. Созвездия здесь имен не носили. Клементина как-то поделилась в сети, что это — общее решение. При создании микромира предполагалось, что его придется

совершенствовать, доделывать под нужны жителей. Но внезапно он зажил сам, начал развиваться, как обычная планета. И ничего подобного не потребовалось.

Наверное, стоило бы сейчас назвать созвездия, но никому это не пришло в голову…

Как говаривала Наина: «Риэлторы — существа прагматичные. Мы решим назвать созвездия в тот самый день, когда выставим их на продажу».

Когда мы с Оксаной начали подумывать отправиться в столовую, в дверь гостиной настойчиво постучали.

На предложение войти в комнату заглянул один из рассыльных-куртов. Обычно они доставляли документы действующим риэлторам и перекусы для преподавателей между экзаменами.

Наина говаривала: «Спасение преподавателей, утопающих в студенческой глупости — дело рук самих преподавателей. А вот от голода их спасет посыльный».

— Всем участникам сегодняшней вылазки Клементина велела доставить ужин в гостиную, — сообщил четырехрукий парень. По-моему, его звали Хорл. — Я нес продукты также Латтару и Вердису, но вижу, что одним местом назначения стало меньше.

Курт так подмигнул, что я залилась краской. Оксана улыбнулась, словно и не собиралась ничего скрывать, даже радовалась огласке. О как! У нас все уже серьезно!

***

Лат вдохновился тоже, хотя и чуть менее открыто. Его аура полыхала удовольствием, на губах парня заиграла улыбка.

Вот же гад! Теперь начнет хвастаться, что провел со мной вечер. А там и до намеков на соблазнение недолго. Словно ощутив мое возмущение, фет широко улыбнулся Хорлу и пока тот сервировал стол, пояснил:

— Мы все работаем в тандемах. Клементина велела написать отчеты, вместе и сообща. Вот и стараемся.

Курт изучил нашу компанию повнимательней. Лат закивал, словно усиленно подтверждал собственную речь или тренировался на роль китайского болванчика. Не знаю, что решил Хорл, но намеков он больше не делал.

Бросил: «Приятного аппетита» и скрылся за дверью.

Глядя на доставленные блюда, становилось ясно — Клементина знает все. Обо всех и обо всем. Как бог.

Нам с Оксаной принесли пиццу с поджаренными кусочками колбасы и ветчины, обильно присыпанную пармезаном и рукколой. Зерталу — несколько овощей, похожих на маслины, размером с апельсин, фаршированных мясом. Блюдо напоминало земные кабачки с фаршем.

Лату досталось любимое жаркое.

Чай с малиной и земляникой пах на всю гостиную. Запах синего сока хтоммы — фрукта с Оморры — лишь слегка перебивал его.

Мы с удовольствием отдали должное трапезе. День выдался хлопотный, а задания — сложными. Но после ужина начались проблемы.

Оксана ворковала с Вердисом, но уходить в свою комнату не спешила. Мы болтали о нынешних порядках, о том, что нас еще ожидает и вообще обо всем на свете.

И все бы ничего. Вот только Лат приобнял меня, прижался горячим боком и поглаживал мою ладонь большим пальцем. Но даже это не самое худшее. Ужасней всего, что мне это нравилось. Я чувствовала, как сдаюсь, капитулирую перед обаянием Лата, его ненавязчивыми ласками, вроде бы не выходившими совсем уж за рамки приличий.

Не хотелось лишаться тепла сильного мужского тела — именно мужского, а не юношеского. Так я чувствовала Лата. Не парнем из своего потока — мужчиной, что брал не штурмом, а побеждал медленной, спокойной осадой.

Вдруг подумалось. Возможно, я неправа и несправедлива? Вдруг Лат не торопился с поцелуями, чтобы подогреть наши отношения, уловить, найти тот самый, единственный момент, когда не коснуться губами станет невозможным, немыслимым. Когда наши тела сами устремятся друг к другу, а все разумные доводы останутся в прошлом.

Возможно, Лат не сомневался в собственных желаниях, чувствах и устремлениях. Просто ждал, когда перестану противиться?

И когда эти мысли замелькали в голове, фет приблизился. Губы его показались ярче прежнего, глаза засияли сапфирами, а тело нагрелось сильнее. Каждый мускул вздулся бугром, примерно, как перед дракой с незадачливыми призраками. Только на лице Лата отражалась не готовность к бою, а готовность… к поцелую.